Vanitas vanitatum

После распада СССР и мировой системы социализма конца истории, вопреки мнению апологетов Вашингтона, не наступило. Не исчез ни социализм, ни кризис капитализма.

Первый, правда, приобрел китайскую специфику и интегрировал механизмы рыночной самоорганизации, породив новый тип социально-экономических отношений, который полвека назад Питирим Сорокин назвал интегральным строем.

Кризис капитализма в облике финансовых проблем приобрел мировой масштаб. Но так же, как и Великая депрессия 30-х годов, не повредил социалистические экономики, к числу которых наряду с Китаем следует отнести Вьетнам, Кубу, отчасти Индию и сохраняющую свою уникальность КНДР.

Для неискушенного читателя геополитика представляется замысловатой эквилибристикой привычных слов, в которые вкладывается скрытый и непонятный непосвященному смысл. Например, ставшее классическим в западных политологических учебниках противопоставление суши и моря. Точнее, стран сухопутных и морских, будто бы обреченных на соперничество друг с другом. Для расположенной меж трех океанов России это противопоставление кажется не более чем занятной игрой ума так же, как и концепция Хартленда – Серединной земли, контроль над которой якобы дает господство над миром. Будучи по своему географическому положению этим самым Хартлендом Евразии, Россия жизненно нуждалась в доступе к незамерзающим морям для ведения международной торговли. Для нормального самодостаточного развития ей нужны были и суша, и море. Для защиты от алчных соседей – и армия, и флот.

До сих пор, однако, войны с Россией Западу больших побед не приносили. Но наносили немалый ущерб как России, так и Европе. Правда, не всей Европе, а ее материковой части, по которой не раз хаживали русские войска, добивая агрессора в его логове.

Конечно, историки найдут много объяснений всем этим событиям. Но фактом остаются поразительный успех английской геополитики с одной стороны и российские потери от вовлечения в нее – с другой. Как, впрочем, и других стран, для которых сотрудничество с англичанами оборачивалось катастрофами. Как мудро заметил русский геополитик Алексей Едрихин: «Хуже вражды с англосаксом может быть только одно – дружба с ним».

Нации ведут себя как люди. Антропоцентричный взгляд на международные отношения часто проявляется в политическом лексиконе, когда по отношению к целой нации говорят: «Дать по зубам», «Надрать задницу», «Потрепать нервы», «Наказать» и так далее.

Если следовать этой аналогии, то возникает вопрос о значении системы ценностей в международных отношениях. Играют ли они столь же существенную роль в отношениях между нациями, как и в отношениях между людьми? И если это так, то в чем особенность английской геополитической этики? И чем она отличается, скажем, от российской?

Рассуждения о том, что Советский Союз распался под давлением внутренних проблем, не выдерживают критики. Рецессия, впервые возникшая в его плановом хозяйстве в конце 80-х годов, не идет ни в какое сравнение с обвалом начала 90-х. Недовольство населения дефицитом товаров первой необходимости и очередями – с многократным падением потребления и уровня жизни после шоковой терапии при переходе к рыночной экономике. 

После китайского экономического чуда можно достоверно утверждать, что если бы советское, а затем постсоветское руководство избрало путь постепенного внедрения рыночных механизмов и создания условий для частного предпринимательства при сохранении государственного контроля, собственности и планирования в базовых и инфраструктурных отраслях, включая банковский сектор и СМИ, то катастрофы бы не произошло. 

Не Китай, а СССР стал бы ядром формирования нового мирохозяйственного уклада на основе разрабатывавшейся рядом советских и американских ученых теории конвергенции (сочетания) капиталистических и социалистических механизмов развития экономики исходя из гармонизации частных и общественных интересов под контролем государства.

Но руководство СССР, включая большинство руководителей союзных республик, было поражено когнитивным оружием – навязанным западными агентами влияния ложным пониманием закономерностей социально-экономического развития, надуманными «общечеловеческими ценностями» и «правами человека», призрачными ориентирами рыночной демократии. В головах политических руководителей формировалось «новое мышление», отрицавшее существовавший порядок во имя радикальных перемен к лучшему.

Образ последнего представлял собой розовый туман, в то время как недостатки существующего порядка вещей выглядели выпукло и казались не подлежащими исправлению. При этом происходила дискредитация носителей знаний и исторического опыта, которые шельмовались как ретрограды и ортодоксы. Их высмеивали, увольняли, всячески отодвигали от высшего руководства, которое таким образом изолировалось от носителей знаний, а его сознание открывалось для манипуляций со стороны западных агентов влияния.

Одновременно с дезориентацией высшего руководства СССР американские спецслужбы готовили ударный отряд новой политической силы с целью его свержения. Сегодня в офисах Национального демократического института и Международного республиканского института в Вашингтоне можно увидеть агитационные плакаты и листовки ельцинской избирательной кампании 1990 года, которую под прикрытием прославления Горбачева как современного мирового лидера вели американские спецслужбы.

Демонстрируя всемерную поддержку Ельцину и превознося его в качестве всемирно признаваемого политического лидера, включая приглашение в клуб G7, объединяющий лидеров ведущих держав мира, они одновременно поощряли сепаратизм национальных республик, спонсируя мятеж в Чечне и провоцируя войну на Кавказе.

Руководители США, Великобритании и Германии обнимали Ельцина и обещали ему вечный мир и дружбу с одной стороны и одновременно тянули бывшие союзные республики в НАТО и поддерживали чеченских боевиков – с другой.

Путин остановил процесс дезинтеграции России, восстановил вертикаль власти, умиротворил Чечню и запустил процесс евразийской интеграции. Тем самым он бросил вызов американской геополитической линии на постсоветском пространстве и стал восприниматься американским политическим истеблишментом как враг.

Потерпев неудачу с попытками дестабилизировать ситуацию в России, американские спецслужбы активизировались на постсоветском пространстве с целью подрыва процесса евразийской интеграции, который был воспринят американскими политиками как «реставрация СССР».

Конечно, не всё так плохо: несмотря на трудности, мы являемся самой богатой страной по числу богатств на душу населения. А вот главный фактор конкурентоспособности — научно-технический потенциал — сильно сдулся. Раньше мы были примерно как США, а сейчас нас едва ли можно обнаружить на фоне Испании, Франции и Португалии.
 Сергей Глазьев, «Военно-промышленный курьер» (публикуется vz.ru в сокращении, полную версию статьи читайте на сайте), http://regnum.ru/news/economy/1940122.html?utm_source=infox.sg